5. Цензура бесполезна
Разрешённые книги говорят
лишь на языке своего времени.
Френсис Бэкон
Цензура СМИ бесполезна. Она бесполезна даже если принять точку зрения властей, которые её установили и исходить из неё. Скажем, она никак не может охранять государственные секреты. Ведь эти секреты надо охранять до их появления в набранных страницах газет или на монтажных экранах ТВ.
Журналист пишет, машинистка печатает, наборщик набирает, верстальщик верстает, корректор читает, редактор поправляет, ответственный секретарь размещает, главный редактор пробегает глазами — о какой после этого секретности текста может идти речь?! «Секрет», который известен стольким людям, невозможно и бессмысленно дальше охранять. А над передачей РВ или ТВ работает в два-три раза больше людей.
Во-вторых, даже если допускать, что цензура нужна для недопущения антиконституционных текстов, призывов к насилию и т.д. и т.п., то я не могу представить себе, чтобы какой-то там «религиозный экстремист» поднялся бы на третий этаж издательского концерна «Шарк» и попросил бы разрешения Главной инспекции по охране государственных тайн для опубликования своих листовок. К цензору же приходят журналисты, поэты, писатели, учёные — люди, вполне разумные и уважаемые народом — и унижаются каждый день. А та информация, которая запрещена законами, с успехом распространяется всюду на базарах, в автобусах и по почтовым ящикам домов, будь то листовки «Хизб ут-Тахрира» или оппозиционная литература. Зло, от которого собираются охранять нас цензоры, проникает в мир окольными путями так же успешно, как будто и нет никакой цензуры на его пути. Чем давать право решать чиновникам — что полезно народу, а что вредно — лучше ему доверять и его просвещать, предоставляя ему всю разностороннюю информацию. Это более достойно по отношению к гражданам страны, чем продолжать считать их незрелыми и давать информацию, «очищенную» субъективным зрением цензора и подаваемую дозированными порциями. Как писал А. Пешехонов в 1905 году: «Если цензор со своим вмешательством закрывает писателю рот, то этим он вторгается ещё и в душу читателя… Участь читателя тяжелее, цензор не может отнимать у писателя того, что он знает, но он отнимает у читателя то, что он мог бы знать». Цензура обкрадывает народ.
В-третьих, как показывает опыт советских СМИ, гонимая из страниц СМИ мысль вовсе не исчезает, а становится более распространяемой и опасной, обрастая небылицами и обретая ореол диссидентского произведения. То, что невозможно прочитать в газетах или услышать по радио, с большим удовольствием можно узнать на базаре или в чайхане, обсуждать на кухне или на сауне. Насколько сильнее будут врать государственные СМИ, настолько сильнее народ будет стремиться к кулуарным разговорам и укрепляться в правдивости именно гонимых мыслей. Потому цензура и бесполезна, и вредна. Люди опять по ночам начали слушать «Би-Би-Си» и «Голос Америки». А народ, которого собираются охранять цензоры, и там, и тут один и тот же. Даже, если гонимая мысль неверна, то легче бороться с ней публично на страницах газет и журналов, чем она будет распространяться из дома в дом, из коридоров в коридоры. Ложь в кулуарах непобедима. Она победима гласностью, публичным обсуждением и обличением на страницах СМИ. Как говорил Карл Людвиг Берне: «Опасно только запрещённое слово…»
В-четвёртых, если считать, что цензура нужна для политической и экономической стабильности, то она всё равно не достигает своей цели. Посмотрите, в каких странах существует цензура — Ирак, Бирма, Куба, Северная Корея, Туркменистан, Белоруссия… Разве это те страны, которым надо подражать?! Они стабильнее?! Они богаче?! Если какая-то из этих стран богата, то отнюдь не из-за существования там цензуры. Сегодня в мире все самые стабильные и богатые страны — это демократические страны с рыночной экономикой и соблюдением прав человека, будь то Япония, США, Франция, Германия или Южная Корея. Народы с самым разным менталитетом, историей, культурой едины в осознании демократических ценностей. В то же время во всех странах с тоталитарным правлением народы живут бедно и бесправно. Тем беднее страна, тем она тоталитарнее. Может быть, чем тоталитарнее, тем беднее, несмотря на все подземные и надземные богатства. Это очевидно. Но очевидные истины, видимо, и оказываются самыми трудно доходящими. Потому что именно цензура и используется для того, чтобы никто не смел спрашивать о том, почему «все не так, как надо…»
В-пятых, если цензура нужна для охраны нравственности, для предотвращения зла, для воспитания подрастающего поколения, то все равно она неосуществима. Ведь на воспитание человека влияет множество других факторов, кроме книг и материалов СМИ. Скажем, придётся ограничивать музыку, чтобы слушали только классику. Придётся регулировать размеры и фасоны одежды, запретить миниюбки и декольте, которые могут развращать слабовольных. Нужно запретить работы живописцев эпохи Просвещения, которые изображали исключительно «голых баб», нужно изымать художников-авангардистов, чьи непонятные произведения могут навеять на какие-то там «опасные мысли». Для тоталитарной власти, кажется, лучше, чтобы все было понятно и предсказуемо. Ему нужно контролировать не только свеженаписанные и ожидаемые произведения, но и произведения давно умерших творцов, которые писали ещё тогда, когда не было такого «полезного для нравов» изобретения — цензуры. Может быть, именно благодаря этому они и сохранились. Как мы видим, в произведениях доброе и злое может быть перемешано, потому кое-кому надо ревизировать и выкроить и давно написанные произведения, чтобы убрать «лишнее». Надо будет провести «ревизию» библиотек. Для этого нужно много людей, поэтому каждый второй гражданин должен быть цензором. Лучше, чтобы первый присмотрел за вторым, второй — за первым, а слежку и доносительство сделать тотальными. Хотя точно такой же опыт советского периода давно показал бессмысленность данной затеи. Почему бы ещё раз не наступить на те же грабли?!
В-шестых, даже если цензуру признать правильной, но она, несомненно, является архаичной и в значительной степени бессмысленной для XXI века. Ведь защита внутреннего информационного обмена имеет смысл только в условиях герметичности границ. Однако сегодня эти ограничения выглядят архаикой и повсеместно фактически утрачивают силу, поскольку постоянно обходятся. Internet и системы непосредственного телевизионного вещания (спутниковое телевидение — «CNN», «ВВС» и т.д.) — а за ними будущее — делают информационный рынок любой страны абсолютно прозрачным. Мир вступил в эпоху глобального информационного общества, что отражено в Окинавской Хартии, подписанной лидерами всех стран «большой восьмерки». Даже в экономически отсталых странах численность людей, подключённых к Интернету, увеличивается в геометрической прогрессии. Сейчас в Узбекистане не менее 15.000 индивидуальных и коллективных абонентов, официально подключённых к Интернету (поскольку у нас размеры теневой экономики больше, чем легальной, то неофициально подключённых тоже может быть не меньше, чем легальных). То, что Интернет для рядового узбека — роскошь, потому информация из Сети недоступна для большинства людей, является неверным. Если в офисе подключён хотя бы один, то весь офис мгновенно будет знать нужную информацию, особенно, если она отрицательная и критическая, недоступная по официальным СМИ, а потому и сенсационная. Если в доме один богатый имеет компьютер и подключён к Сети, то информацию из неё обсуждают в подъезде все бабы (через них и мужья) махалли, через дальних и близких родственников она распространяется и на дальние просторы от столиц. Таким образом, Интернет имеет в Узбекистане не менее 60-80-тысячную аудиторию. Тиражи газет падают, но количество людей, имеющих компьютеры и подключаемых в неподконтрольную трансграничную всемирную Сеть будет расти и расти. Цензор убирает статью из газеты с двух-трёхтысячным тиражом, в то же время он не может контролировать Интернет. Цензура бесполезна даже для власти. Как показал опыт Англии, Франции и других стран, она приносит большие убытки, связанные с зарплатой служителям цензуры, помещениями и материалами для них и т.д., не окупая приносимой ею «пользой» и десятой доли затраченных государством на неё средств. Таким посткоммунистическим странам, как Узбекистан, нужно преодолеть так называемый электронно-цифровой разрыв, а цензура является преградой на этом пути. С такой архаичной цензурой нам никак не интегрироваться ни в мировое экономическое сообщество, ни в содружество наций.
В-седьмых, даже если цензура нужна для искоренения зла, качество ее работы зависит от уровня интеллекта и порядочности людей, осуществляющих цензуру. Как цензор может ошибиться в выборе произведения или автора, так и государство может ошибаться в выборе цензора.
Возможно, было бы терпимо, если бы цензура была только бесполезной, но не была бы вредной.